– Увы, нет, – ответил Сиюсо.

– А я не говорю на… маркатском?

– Верно. – Хвост кота озадаченно извивался. – То есть мы общаемся незнамо как, хотя говорим на разных языках? Любопытно. Я Сиюсо, ученый в стане Ишшэлу́н, назначен на изучение вас.

– Миверна Янг, агент корпуса сверхдальней разведки мира Басилптеста. Видовая принадлежность: человек; подвид: басилп.

– А, человек! Мы знакомы с людьми. Хм. Я в замешательстве. Мне поручили вскрыть вашу защитную оболочку, но раз установлен контакт, думаю, нужно пригласить сюда хранителей традиций. Дипломатия – это их дело.

– Я могу рассчитывать на бо́льшую свободу?

– У меня нет полномочий решать такие вопросы.

Мив

Возможность вести конструктивный диалог с точки зрения басилпов являлась ключевой для определения разумной формы жизни. Казалось бы, прописная истина, однако не истина, а ложь. Были в Метавселенной существа, способные вести диалог, будучи при этом форменными безмозглыми животными. Парадокс, но правда. Так что в дополнение к первому маркеру следовал второй – отрицание бессмысленной агрессии. Высокоразвитое разумное существо без причины не нападет и всегда, всегда будет исповедовать примат дискуссии над конфронтацией. В этом они тоже заблуждались, ибо на просторах Метавселенной было много в высшей степени разумных существ, которые убивали без отрыва от собственных размышлений над смыслом жизни, добре, зле и завтраке.

Поэтому можно сказать, Миверне сильно повезло встретить в Маркате маркатчитара, с которым можно было нормально переговорить. В большинстве своем эти кошачьи тяготели ко второму из описанных ранее типов существ, о чем свидетельствовало поведение появившихся черношерстных особей, которые не пожелали вести диалог с пленником, а приказали продолжать сбор информации с прицелом на вскрытие защитной оболочки. Точка. К счастью, в широком смысле диалог тоже являлся способом сбора информации, и единственный оставшийся собеседник не спешил браться за инструменты.

Сиюсо был ученым своего народа, широкоформатной и разноплановой личностью, которой, родись она с черной, а не с белой шкурой, открылись бы недосягаемые ныне высоты.

Маркатчитары жили по всему лесистому поясу мира, их облик менялся в зависимости от близости к горячей либо холодной стороне Марката, но не радикально. Всегда было три касты, которые почти не смешивались. Были красные маркатчитары, воители и охотники, всю жизнь бившиеся за более высокое положение в обществе, сулившее всевозможные блага и обильное потомство. Были белые маркатчитары – фактически рабы, которым сызмальства удалялись когти и которые проводили свои жизни в бесконечном служении. А меж первыми двумя стояли черные маркатчитары: ученые, врачи, философы, а главное – жрецы единого бога Марката по имени Омун, хранители традиций охоты.

Испокон веку было так: красные правили в станах и боролись за главенство, охотились во славу Омуна и просто брали от жизни все; черные развивали понимание мира, изучали и разрабатывали технологии и следили за соблюдением священных традиций; белые же покорно служили цветным.

– …А все потому, что на заре времен, когда мир только-только прекратил вращаться – а мы точно знаем, что когда-то очень давно Маркат вращался вокруг своей оси, как и многие иные планеты в иных мирах, – белые маркатчитары пришли в джунгли, ибо снежные места, в коих они жили и охотились прежде, либо растаяли, либо превратились в пустыни снега и льда. Вся жизнь ушла на середину между жаром и холодом, где вырос великий лес. Воцарились вечные сумерки мира, в которых нам, белошерстным, была уготована роль добычи.

– Из-за цвета.

– Да, – подтвердил ученый. – Черные – плоть от плоти часть сумерек и ночи, красные тоже могут спрятаться для охоты, коли захотят, но нас наша белизна всегда предавала. Как бы хорошо ни маскировались. Мы вымирали в чужом и жарком ареале, и когда надежды не осталось, наши предки пришли на поклон к тем, кто мог выживать.

– И вы стали рабами.

– Именно. Такова была воля Омуна и основополагающий закон Марката: выживает сильнейший.

– А старые и немощные обречены.

– Вы быстро схватываете. Возможно, вам такой подход кажется варварским, как и многим другим ина́ким, однако Маркат жесток, и это сделало наш вид сильным. Так предопределено.

– Правда?

– Иначе здесь не выжить.

Маркатчитары проживали свои жизни в вечной дихотомии чести и бесчестия, которая была намертво привязана к их пониманию силы и бессилия. Однако вопреки нерушимым кастам, например, земной Индии, где шудра всегда останется шудрой, а брахман всегда останется брахманом, маркатчитары вполне могли сменить свою касту. Как правило, насильно и только в негативную сторону. А вот подняться над собой было почти невозможно. Красные редко желали обрести судьбу среди черных аскетов, а те, в свою очередь, далеко не всегда желали полностью отдаться охоте, забыв о многочисленных ответственностях своего рода. Белым же никакого выбора не предоставлялось.

Однако, несмотря на простоту своего духовного устройства, маркатчитары понимали ценность знания и силу опасностей, что ждали вне их родного мира. Поэтому они развивали, покупали, а порой и крали технологии, попутно пестуя ученых среди себя, и даже у белошкурого, буде ему владеть пытливым, незаурядным умом, был шанс надеть черную мантию.

Сиюсо не был равен иным высокорожденным, но его ум ценился, он получал столько пищи, сколько хотел, отдыхал, сколько хотел, любая недостойная работа обходила его стороной, у него было несколько женщин, с которыми он возлегал, когда хотел, и никто, ни один охотник или хранитель традиций не мог поднять на него руку. По меркам белых маркатчитаров, Сиюсо жил как король, отдавая взамен свой умственный труд и свое время. В каком-то смысле он был счастливчиком.

– Понятно.

В свою очередь Миверна тоже поделилась некоторым количеством информации. Маркатчитары не были опасны для ее мира, они вообще ни для какого мира не были опасны, поскольку не интересовались завоеваниями. Попутно агент сверхдальней разведки Басилптесты радовалась тому, что во время подготовки уделила должное старание курсам глубокой психологии. Ни разу с тех пор ей не доводилось использовать их, не было необходимости, но вот пришло время, и она аккуратно вложила в поток мыслей одну ментальную гранату.

– И что, много у вас детей?

– Предостаточно. А почему вы вдруг коснулись темы семьи?

– Просто пытаюсь глубже осознать реалии вашего общества. Репродукция – это не право, а привилегия?

– Да. Размножаются только сильные.

– Но вы не сильный, вы умный. А ваши дети?

– Они не умные. Увы. Недостаточно умные.

– И что с ними?

– Они получили обучение, которое, при наличии соответствующих врожденных возможностей, должно было проявить в них соответствующие задатки к мыслительной работе.